Органопрепараты в истории традиционной медицины, гомеопатии и антропософской медицины

Роберт Ютте       Журнал Меркурштаб
специальный выпуск № 62 за 2009тетрадь 1, стр. 49 – 60 В антропософской медицине потенциированные органопрепараты используются, начиная с 20-х годов прошлого столетия.

Рудольф Штайнер рекомендовал наряду с Apis, Cantharis, Formica и Vespa crabro также препараты из органов представителей высшего животного царства. Так, многочисленные органопрепараты, такие, как Cerebellum. Cor, Epiphysis, Clandulae (parathyreoideae, suprarenalis и thyreoidea), Hypophysis, Iris bovis, Lamina quadrigemina, Lobus temporalis, Lymphe, Medulla (oblongata и spinalis), Mesencephalon, Musculus (Mysosin) и Pancreas рекомендованы к применению Р. Штайнером при определенных заболеваниях.Менее известно то, что уже Самуэль Ганеманн (1755-1843) в своем аптекарском справочнике представлял более 150 субстанций животного происхождения, а известные гомеопаты в 19-м веке работали с потенцированными препаратами из органов и составных частей органов. Но также и в академической медицине, начиная с конца 19-го столетия, исследовалась и совершенствовалась органотерапия. В статье отражено историческое развитие применения органопрепаратов в традиционной медицине, так же, как и в гомеопатической фармакогнозии и антропософской медицине. Предварительное замечание. Под «органом» в медицине понимают состоящую из клеток и тканей часть тела, которая образует функциональное единство. (1). Dornbluth под органотерапией понимал применение препаратов из органов животных или их тканевых соков или секретов для лечения, по образу применения препаратов щитовидных желез при струме и при микседеме (2). От этого нужно отличать так называемую «опотерапию» (от греческого opos – сок), т.е. лечение тканевыми соками (3). Во Франции органотерапия, поскольку она работает с разведениями, рассматривается, по Ганеману, как часть гомеопатии (4). Истоки органотерапии в конце 19-го века.Хотя применение животных органов в медицине имело давнюю традицию (5), тем не менее, начиная с 1850 года, под влиянием естественнонаучной медицины, оно стало терять значение, т.к. теоретические концепции их использования (например – учение о сигнатурах) больше не соответствовали методическим требованиям академической медицины, например, учению о целлюлярной патологии Рудольфа Вирхова (1821-1902).Определенную ясность внес известный хирург Август Бир (1861-1949), который в 1925 году, к удивлению многих своих коллег, высказался за непредвзятую проверку гомеопатии. Он писал: «Обычно судьба таких средств следующая: 1. Их находят эмпирически. На основании проделанных с ними опытов разрабатывается теория их эффективности. 2. Они вводятся в медицину на основании этой теории. Потом вдруг кто-то пытается опровергнуть теорию. Из этого делается ошибочное заключение: теоретические основы применения этих средств ошибочны, а значит, эти средства не могут быть пригодными» (6).Лишь к концу 19-го столетия препараты из органов животного происхождения, как средства терапевтического применения были снова «открыты» традиционной медициной. В этой связи следует указать на концепцию «внутренней секреции», которая восходит к французскому физиологу Клоду Бернару (1813-1878). Он подтвердил экспериментально, что печень может производить сахар и снабжать им кровообращение.Его последователь в Коллеж де Франс, Чарльз Эдуард Браун-Секар (1817-1894), перенес концепцию «внутренней секреции» на деятельность другого органа – яичка. На заседании Биологического общества в Париже 1 июля 1889 года он сообщил, что он впрыснул себе извлеченную путем сжатия яичка животного жидкость и в результате почувствовал себя тридцатилетним молодым человеком.Этим опытом на самом себе Браун-Секар вошел в историю медицины не только как «отец современной научной концепции омоложения» (7), но и как основатель органотерапии (8). Публикация его сообщения в английском переводе в ведущем специальном журнале «Lancet» способствовала тому, что об этом эксперименте по омоложению стало известно в мире (9). Микстура, которую впрыскивал себе Браун-Секар, состояла из размельченных яичек щенков или морских свинок, смешанных с кровью из вен яичек, а также семенной жидкости (10). В 1893 году французский исследователь, засыпаемый заявками со всего света, сообщал, что он бесплатно предоставил свой жидкий органопрепарат более 1200 ученым (11).Двумя годами раньше Браун-Секар рекомендовал своему ассистенту Арсену д'Арсонвалю (1851-1940) производить экстракты не только яичек, но и других животных органов. В частности, назывались: печень, селезенка, почка, поджелудочная железа, щитовидная железа, легкое, слюнная железа, капсула надпочечников, мозг и спинной мозг. Он указывает следующее Основание: «Я просто скажу теперь, что все железы внешней секреции обладают, в то же время, подобно яичкам - внутренней секрецией. Почки, слюнные железы и поджелудочная железа – не просто органы выделения. Они, подобно щитовидной железе, селезенке и др., представляют собой органы, сообщающие крови важные принципы либо прямым образом, либо с помощью резорбции, в результате своей внешней секреции» (12).Расширение терапевтического действия на другие органы наталкивалось, правда, на критику многих современников, но с другой стороны, фармацевтическая индустрия видела в этом шанс для производства новой продукции. В 1894 году, к примеру, английская фирма Ferris & Company в Бристоле предложила следующие препараты «Sterilized Organic Fluids»: «Testicular or Orchitic Fluid», «Grey Matter of Brain», «Renal Fluid», «Pancreatic Fluid», «Thyroidal Fluid», «Spleen and Medulla of Bone», «Lymphatic Glands of Spleen and Medulla of Bone» и «Muscular Fluid» (13).В рекламе лекарственных средств того времени придавали особое значение тому, чтобы расхваливать лекарственные продукты, которые производились по оригинальному методу Браун-Секара (14) в противовес препаратам имитаторов, которые тотчас заполонили рынок, как «fresh and reliable». По имени своего изобретателя, новый метод лечения, органотерапия – получил также название «секаротерапия». Наряду с этим, с 1895 года вошло в обращение также название «опотерапия» (15).Триумфальное шествие органотерапии ничем не сдерживалось до конца 19-го века, более того она была подтверждена терапевтической разработкой Браун-Секара по использованию органопрепарата при лечении микседемы вследствие гипофункции щитовидной железы. В апреле 1891 года английский врач Георг Мюррей (George Murray) (1865-1939) лечил 46-летнюю женщину, которая страдала микседемой, с помощью свежего экстракта, полученного из щитовидной железы овцы. Успех был ошеломляющим.В 1893 году авторитетный медицинский журнал «British Medical Journal» разъяснял: «В лечении микседемы вытяжкой щитовидной железы научная медицина достигла одного из самых поразительных и существенных триумфов, который когда-либо достигался в области практики» (16).Были достигнуты явные успехи в лечении заболеваний щитовидной железы методом Браун-Секара, который, как и в случае полученного омоложения, вначале был подвергнут сомнению. Наряду с успешной терапией больных экстрактом щитовидной железы в пользу теории «внутренней секреции» говорило также свидетельство о вазопрессорном эффекте экстракта задней доли гипофиза, установленное путем лабораторных измерений двумя английскими исследователями: Георгом Оливером (George Oliver, 1841-1915) и Эдвардом Шеффером (Edward Schaefer, 1850-1935) в 1894 году (17). Экстракт мозгового вещества надпочечников оказывал в этом эксперименте определенное измеримое действие уже при дозировке в миллионную долю грамма на килограмм веса тела подопытного животного.Тем самым органотерапия окончательно покинула то сомнительное положение, в которое ее с самого начала поставили некоторые критики, например – амстердамский профессор хирургии Отто Ланц (Otto Lanz, 1865-1935), т.к. специфические эффекты применения экстрактов органов можно было измерять признанными методами физиологии. Как подчеркивает историк медицины Томас Шлих (Thomas Schlich) органотерапией могли пользоваться также ориентированные на «лабораторную науку» врачи, не мешая ее в одну кучу с практикой знахарей и шарлатанов (17, стр.73).В 1905 году удалось выделить, а затем и синтезировать соответствующий гормон (адреналин). Вплоть до 20-х годов 19-го века больным, страдающим аддисоновой болезнью, давали, наряду с высокими дозами адреналина, также некоторые дозы соответствующего органа per os («ежедневно 2-3 слегка запеченных свиных или телячьих надпочечника») (18). В то же время появились сообщения об успешных терапевтических опытах с экстрактами из коры надпочечников, после того, как внимание клиницистов сконцентрировалось на мозговом слое надпочечников (19).Когда учение о «внутренней секреции» развилось до эндокринологии, в которой функция управления относится больше не к нервной системе, а к специфическим веществам гормонам (20), органотерапия не погрузилась тотчас же в забвение, но еще на протяжении десятилетий пользовалась большой популярностью, как у врачей, так и пациентов, тем более что фармацевтическая индустрия перешла к тому, чтобы продавать соответствующие препараты не в жидкой форме, но в боле удобной форме таблеток или драже. Органотерапия как «терапия раздражением»: терапевтический опыт Августа Бира (August Bier) в 20-е годы 20-го века.В то время, когда в 20-е годы прошлого века исследователи пытались выделить активные вещества или «внутренние» секреты животных органов, а позже и синтезировать их, чтобы этими гормональными препаратами компенсировать соответствующий недостаток их у больного, упомянутый хирург Август Бир в своей Берлинской клинике на Цигельштрассе экспериментировал с органотерапией. Органотерапия Августа Бира отличалась от обычного в то время лечения составными частями эндокринных желез тем, что весь орган, а не только железы, рассматривался как терапевтически действующая субстанция.Бир в этой связи проделывает даже экскурс в историю медицины, цитируя положение французского врача Теофила де Борде (Theophile de Bordeu, 1722-1776), предшественника учения о внутренней секреции, о том, что не только железа, но «каждый орган служит местом приготовления специфической субстанции, которая попадает в кровь, и эти вещества имеют величайшее значение для деятельности организма» (6, стр. 1031).В отношении своих собственных терапевтических пристрастий Бир пояснял: «я считал вполне возможным при терапии органами животных все больше обращаться ко всему органу. В любом случае этим простым способом можно достичь успеха органотерапии, если отдельные эффективные составные части соответствующих органов нам не известны» (6, стр. 1034). Берлинский клиницист рекомендовал в этой связи опыт фитотерапии, когда также применяется все растение, а не чистые вещества.К идее использовать животные органы как «возбуждающее средство» Бир пришел в 1901 году благодаря своим собственным опытам с внутривенными «инъекциями животной крови». Этим он хотел добиться «возбуждения выработки новой, здоровой крови». Речь у него шла не об оправдании переливания крови как метода заместительной терапии, дискредитировавшим себя в то время из-за его побочных последствий. Уже упомянутые открытия Браун-Секара убедили его продолжать предпринятые попытки лечения, не только с кровью, но и с впрыскиванием животных органопрепаратов.В 1929 году об успехах этой терапии, предпринятой Биром и его ассистентами сообщалось в пользующемся хорошей репутацией медицинском еженедельнике «Munchener Medizinischen Wochenschrift». Так, например, пациентов с заболеваниями печени и желчных путей в Берлинской клинике лечили стерильным препаратом, появившимся позднее на рынке под товарным знаком «Choloton» (21), препаратом, получаемым из слизистой оболочки желчного пузыря, а также из элементов паренхимы печени (22). Дальнейшей областью применения были нервные болезни.Сотрудник Бира, А. Герке (A. Gehrke), предпринял попытки лечения больных сухоткой спинного мозга, прогрессивным параличом и множественным склерозом. Применялся органопрепарат, который тогда продавался на рынке под названием «Promonta» (23). Он содержал «субстанции, извлеченные из центральной нервной системы [из мозга, R. J.], поливалентные витамины, известь, железо, полноценные белковые вещества и легко ассимилируемые углеводы» (24). Это препарат оказывал действие только после того, как вводилось «возбуждающее средство» (в данном случае - стрихнин), благодаря чему тело принимало предложенный ему органопрепарат.За объяснением этих необычных комбинаций Август Бир отсылал к основателю гомеопатии: «Здесь речь идет об очень важном, полностью пренебрегаемом нашей традиционной фармакологией одном фармакологическом правиле, которое установил Ганеман, и которое в гомеопатии является обычным понятием. Оно гласит, что определенные лекарства изменяют конституцию человека таким образом, что его болезнь лечится другими, обычно недейственными для него средствами» (6, стр. 1031).В своем сообщении в «Munchener Medizinischen Wochenschrift» Бир далее заявил, что в его клинике органотерапия не ограничивалась лечением заболеваний печени и желчных путей, а применялась также в случаях тяжелых нервных болезней. Вполне очевидно, что там назначались соответствующие препараты также при заболеваниях почек, желудка и двенадцатиперстной кишки.При этом для Бира, по его собственному высказыванию, не играло никакой роли, «идет ли в случае этих органопрепаратов речь о средствах, которые представляют собой заменители недостающих составных частей больных органов человека, или мы вводим чистые возбуждающие средства, которые побуждают ошибочно работающий орган к правильной работе» (6, стр. 1032).Из дальнейших замечаний Бира вытекает, что он был твердо убежден в верности правила Арндта-Шульца (25), согласно которому слабые раздражители возбуждают целебные и регулирующие силы, средние – их ускоряют, сильные – тормозят, а сильнейшие – устраняют, и поэтому был верен своему способу «возбуждающего» лечения органотерапией.В заключение своей обзорной статьи в «Munchener Medizinischen Wochenschrift» Бир даже решается заглянуть в будущее: «Я убежден, что впоследствии животные продукты как лекарственные средства, наряду с растительными и минеральными, снова займут гораздо большее место, чем они занимают сегодня. Под этим я подразумеваю не только гормоны эндокринных желез и обсуждаемые здесь органопрепараты. Напротив, я полагаю, что в традиционной медицине слишком пренебрегали животными ядами, от самого простого и самого мягкого – муравьиной кислоты, до сложных и самых острых, таких как змеиный яд, которые гомеопатия считает весьма эффективными лекарственными средствами» (6, стр. 1035).В этом высказывании Бир оказался прав не только в смысле традиционной медицины, но и в смысле гомеопатии и антропософской медицины, когда развитие пошло несколько иначе, чем он это представлял себе в 1929 году. Органотерапия у истоков антропософской медицины.Потенцированные органопрепараты уже давно вошли в антропософскую медицину. Рудольф Штайнер (1861-1925) упомянул лекарства из природных царств, включая животных в одном из своих докладов для врачей в 1924 году. Сначала он расположил животные органопрепараты в картине мира, которая лежит в основе его учения о лекарствах: «Все животное, т.е. все те эссенции, жидкости, переработанные вещества, которые мы выделяем из животного царства и которые мы привносим в человеческий организм, воздействуют в человеческом организме на эфирное тело» (26).Затем он привел пример: «И это особенно интересно, так как во вчера упомянутой, спиритуально-обоснованной медицине для определенных случаев заболевания уже применяются продукты из животного царства, например - секрет гипофиза, мозгового придатка, который с успехом применяется у рахитичных детей или при деформациях конечностей в детском возрасте и т.п.». (26). И Штайнер затем прибавил решающее положение: «Но не только этот секрет, но также и другие продукты животного организма оказывают влияние на эфирное тело человека, усиливают или ослабляют его, короче, оказывают в основном здесь свое действие» (26).Так Рудольф Штайнер, кроме Apis, Formica, Cantharis и Vespa crabro, рекомендовал органопрепараты из высшего животного царства, в том числе и из млекопитающих. Но и многие другие препараты, такие, как Cerebellum, Cor, Epiphysis, Glandulae (parathyreoideae, suprarenalis и thyreoidea), Hypophysis, Iris bovis, Lamina quadrigemina, Lobus temporalis, Lymphe, Medulla (oblongata и spinalis), Mesencephalon, Musculus и Pancreas – восходят непосредственно к инициативам и выводам Штайнера (27).К характерным особенностям антропософской медицины, которые восходят к самому ее основателю, принадлежит применение смеси субстанций из различных царств природы.Принимая во внимание возможную оптимизацию терапии арникой, Штайнер в третьем курсе для врачей указал, что «конечно, необходимо, чтобы в частном случае, будь то в мозге, или – в спинном мозге, в которой можно констатировать собственно источник болезни, можно было сделать вытяжку из соответствующей части нервной системы животного в высокой потенции, и затем впрыскивать ее, чередуя с арникой.Если у вас есть, например, предположение, что нервное заболевание исходит, скажем – из зрительной области, ведет отсюда свое происхождение, тогда вы берете субстанцию четверохолмия <...> именно выделение, экстрагируете его, берете его в довольно высокой потенции и впрыскиваете для поддержки Arnica montana. Позвольте поддержке идти именно туда, где она необходима. Это вещи, которые всегда нужно наблюдать» (28).При антропософской органотерапии речь идет не «о замещении, но о побуждении затронутого органа... В общем, это побуждение эфирного тела достигается низкими потенциями». Тем самым в антропософской медицине проявляются удивительные исторические параллели к гомеопатической органотерапии как побуждающей терапии у Августа Бира. «Если речь идет о воспалении органа, то показаны более высокие потенции соответствующего органа (D20-D30) <...>. Такие высокие потенции обращены скорее к нервно-чувственной системе и, соответственно – к астральному телу, которое вмешивается в обмен веществ, ослабляя его» (29).Сегодня употребляемые в антропософской медицине органопрепараты в большинстве случаев изготовляются из материала, полученного непосредственно после убоя биодинамически выращенного, здорового теленка. (30) Следующая страница